К вопросу об иранских заимствованиях в эрзянском языке.

К вопросу об иранских заимствованиях в эрзянском языке.

Мифы и гипотезы


http://www.erzan.ru/news/k-voprosu-ob-iranskih-zaimstvovanijah-v-jerzjanskom-jazyke-mify-i-gipotezy

Сесть за эту работу мне порекомендовал Эрюш Вежай, человек, неравнодушный к прошлому, настоящему и будущему эрзянского народа. В будущей статье предполагался лингвистический анализ предполагаемых иранских заимствований в эрзянском языке, и, прежде всего, исследование гипотезы происхождения этнонима мордва от иранского слова мард - мужчина.

Взяться за разработку этой темы автор этих строк решился потому, что ранее неоднократно бывал в Иране, в определенной степени освоил фарси (иранский язык), объездил полстраны, бывал в десятках городов и поселков и беседовал с сотнями иранцев.

Первоначально работа над статьей не предвещала каких-либо сложностей. Казалось бы, открыл словарь, сравнил слова и сделал выводы. Однако на деле вопрос оказался более сложным и комплексным, а ответы на него – неоднозначными. Поэтому во время очередной командировки в Иран пришлось посещать библиотеки и музеи, беседовать со специалистами и просто образованными людьми, встречаться с живыми носителями различных иранских диалектов, листать словари. По возращении в Россию пришлось знакомиться еще с целым рядом живых и мертвых языков, так или иначе имеющих отношение к этой теме. Результаты этих исследований я и попытаюсь донести до читателя.

В современной финно-угорской лингвистике считается устоявшимся мнение о влиянии иранских племен на развитие эрзянского и мокшанского языков. Известный саранский ученый Н.Ф. Мокшин в богатейшем этнографическом справочнике «Мифология мордвы» прямо отмечал, что «пласт иранизмов в мордовской лексике довольно значителен, … и весьма схож, как в эрзянском, так и мокшанском языках». И в качестве примеров привел ряд однокоренных слов, имеющих одни и те же значения в иранском и мордовских языках: мокш., эрз. тарваз (серп) – иранское darghas; мокш., эрз. сия (серебро) - иранское sim; мокш., эрз. сырне (золото) – иранское saranja; эрз. паз, мокш. бас, бавас, баваз (бог, счастье) – от иранского вада (бог).  (с. 236).

В Интернете существует очень интересный историко-этнографический сайт «Зубова Поляна», на страницах которого, кстати, также на основе материалов Н.Ф. Мокшина, приведен дополнительный перечень иранских заимствований, например: эрз. узере, верьгиз «палка»; мокш. узерь «топор», верьгаз «волк», мокш. сяда, эрз. сядо - «сто»; эрз. вирез, мокш. вероз - «ягненок»; эрз., мокш. мирде - «муж».  Здесь же отмечается, что этноним эрзя – не эрзянского происхождения, и он также якобы восходит к иранскому arsan (самец, мужчина, герой).

Большинство отечественных лингвистов полагают, что даже этноним мордва в своей основе восходит к ирано-скифским языкам и приводят ставший уже классическим пример: на фарси и таджикском – мард (мужчина). Эти же специалисты делают вывод о том, что в эрзянском и мокшанском языках это слово сохранилось для обозначения мужа (мирде). Существует еще несколько гипотез происхождения этого этнонима, но мы остановимся только на иранской версии.

И вот здесь в нашем повествовании появляется первое «но»!

Как оказалось, на деле ряд вышеуказанных иранских слов в реальном иранском языке звучит совершенно по-другому: палка по ирански – аса, чубук, что очень далеко от эрзянских узере и верьгиз; топор по ирански – табар; волк – горге; ягненок – барре; муж – шоухар, что также совершенно не похоже на мордовские узерь, верьгаз, вирез и мирде. В классическом персидском и новоперсидском (фарси) языках не удалось обнаружить приведенного Н.Ф. Мокшиным в «Мифологии мордвы» слова вада (бог). В то же время в древнеперсидском языке есть слово baga с тем же значением.

Выведение, пожалуй, важнейшего для эрзянской лингвистики этнонима эрзя из иранского арсан также оказалось под вопросом, поскольку ни в одном из действующих иранских языков и диалектов просто нет такого слова.

В иранском языке такие понятия, как мужчина, самец, герой, воин кроме уже известного читателям слова мард обозначаются также словами: пахлаван, мохареб, мобарез, кошти-гир, сарбаз, незами и др., но никак не словом арсан. Более того, не надеясь на собственные познания в фарси, автор этих строк в очередной командировке в Иран постоянно приставал ко всем знакомым персам, в том числе имеющим университетское образование, с просьбой перевести или хотя бы найти параллели к слову арсан. Ни у одного иранца не возникло никаких знакомых фонетических ассоциаций за исключением следующих двух: – арзун (недорого, дешево) и эрс (наследство). Однако в этих случаях мы имеем типичную омонимику, то есть простое совпадение звучания разных по смыслу слов. Хотя, наиболее прыткие лингвисты могут тут же сочинить псевдонаучную версию о том, что древние эрзяне, торгуясь на базаре с не менее древними персами, постоянно восклицали арзуне, арзуне (т.е. дешевле, дешевле), или от тех же персов неожиданно получили большое наследство (эрси), за что и стали называться эрзянами.

Поиск слова арсан в древнеперсидском (6-4 века до н.э.), так и в среднеперсидском языке (пехлеви), существовавшем на территории Ирана в начале нашей эры, также не дал никаких результатов. И только в скифском словаре В.И. Абаева среди известных на сегодня двухсот скифских слов удалось обнаружить слово arš? со значениями самец, мужчина. Здесь же обнаружено указание на наличие слова aršan с тем же значением в авестийском варианте древнеперсидского языка. Причем, в обоих случаях изначально это слово означало просто самца любого животного.

Рядом со словом arš? в скифском словаре находится слово arša – медведь. Причем сам Абаев пишет, что «… отсутствие в осетинском (языке) каких либо следов древнеиранского слова aršan – мужчина, побуждает нас думать, что на скифской почве мы имеем дело скорее с arša – медведь».

Кстати, распространенная версия о названии древних эрзян мордвой, поскольку они, де, были сильными воинами, мужчинами (мард) – явно из той же категории околонаучных версий. Необходимо отметить, что слово мард вдохновляло на гипотезы не только финно-угорских лингвистов. Так, в своей фундаментальной работе «Древняя Русь» известный отечественный историк Г.В. Вернадский высказывал мнение что, древнерусское слово смерд (человек низшего класса, крестьянин) может быть выведено из иранского мард.

Используя подобную методику выведения этнонимов из близких по созвучию слов можно дойти до абсурда. Например, в фарси и его диалектах фонетически наиболее близким словом к этнониму мордва является не мард, а морде (диалектн. мерде), морден с семантическими значениями «мертвец», «умирать». Представляете, куда может завести подобный подход?

Создается впечатление, что однажды на заре финно-угорской лингвистики кто-то маститый пролистал персидские и скифо-сарматские словари, нашел ряд соответствий между эрзянскими и иранскими словами и отметил сей факт в научных трудах. А все последующие лингвисты просто переписывали выявленные эрзяно-иранские словарные совпадения у него и друг у друга, не удосужившись перепроверить перевод иранских слов.

Тем не менее, в списке предполагаемых иранизмов остается еще целый ряд эрзянских слов, действительно имеющих смысловые и фонетические аналоги в иранском языке. Следовательно, когда-то в древности предположительно могли существовать эрзяно-иранские контакты. Однако из-за отсутствия прямых указаний на эти события мы вынуждены переместиться в область гипотез и предположений.

Чтобы все-таки определить, когда же такие контакты могли быть, очень кратко рассмотрим историю Ирана.

Собственно, Ираном (страной ариев) это государство стало называться только с 1935 года. До этого времени весь мир знал эту страну под именем Персия по древнему самоназванию иранцев – парса и одноименной исторической области Парс (Фарс) на юге Ирана.

Предположительно первое иранское государство было основано племенем мидийцев на западе Ирана в 7 веке до н. э. Собственно персидская история ведет свое начало с 6 века до н.э., когда мидийцев сменили персы и регионом стал управлять царь Кир Великий из династии Ахеменидов. Он основал первую Персидскую Империю, просуществовавшую до 4 века до н.э. Этот период характеризуется самой большой в истории Ирана территорией, охватившей земли от Фракии и Македонии (территория современной Греции и Болгарии) на западе до реки Синд в Индии на востоке, и от Дуная и Кавказа на севере до Ливии и Египта на юге.  В Средней Азии граница Персии проходила южнее Аральского моря и охватывала земли Хорезма и Согдианы (территории современного Туркменистана, Таджикистана и Узбекистана). Государственным языком в этот период был древнеперсидский язык, не оставивший после себя сколько-нибудь значительных текстов. Тем не менее, имеющиеся клинописные тексты этой эпохи позволили воссоздать грамматику языка и даже составить небольшой словарь расшифрованных слов.

В 4 веке до н.э. Персию захватил Александр Македонский. После его смерти в 323 году до н.э., его империя была разделена на три части, которыми управляли три династии. С этого времени наступил медленный, растянувшийся на столетия, закат древнеперсидской цивилизации.

В 3 веке н.э. к власти в Персии пришла династия Сасанидов. Они принесли с собой зороастризм и начали развивать города и торговлю, частично восстановили утерянные территории. Практически была восстановлена северная граница империи по Кавказу и Средней Азии. В этот период основным языком Персии является авестийский – язык зороастризма и религиозных текстов Авесты, более поздняя разговорная версия которого получила название пехлеви (среднеперсидский язык). На пехлеви была написана одна из позднейших версий Авесты, поэтому этот язык хорошо изучен.

В 637 году н.э. на территорию Персии пришли арабы и продержались здесь до 1050 года. Они обратили местное население в Ислам, ввели арабский алфавит и внедрили исламскую культуру. Однако все усилия распространить арабский язык в Персии потерпели неудачу. В персидском языке закрепилось крайне незначительное количество арабизмов, в основном связанных с Кораническими текстами.

Арабов вытеснили турки. Их сменили орды Чингисхана. В конце 14 века власть монголов ослабла, и в Иране воцарилась династия Тимуридов. В течение всего этого периода территория Персии продолжала постепенно сокращаться. С этого времени начинается расцвет классического персидского языка, на котором было написано подавляющее число стихов и поэм. В настоящее время к нему наиболее близок таджикский язык.

При правлении династии Сафавидов (1502-1722 годы) Иран был частью все еще огромной Персидской Империи, но эта династия пала в начале 18 века, после вторжения афганцев. Афганцы не смогли долго удерживать власть, и некоторое время Иран управлялся сменяющими друг друга слабыми царьками. В 1779 году турок Ага Мухаммед Хан вошел в Иран и перенес столицу в Тегеран. Его потомки мирно правили в Иране до 1921 года. Территория Персии в этот период сократилась до размеров, близких к современным границам. К этому периоду завершилось формирование новоперсидского языка (фарси), на котором в Иране говорят и поныне.

Последней в истории монархического Ирана была династия Пехлеви, правившая в Иране с 1921 по 1979 годы. В 1979 году последний иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви покинул страну. А несколько недель спустя признанный лидер иранцев, глава оппозиции аятолла Хомейни вернулся из изгнания во Франции и создал Исламскую Республику, существующую до настоящего времени.

Таким образом, на основании ограниченного рамками статьи крайне поверхностного обзора истории Ирана можно заключить, что наиболее далеко на север персидские границы уходили в эпоху правления династий Ахеменидов и Сасанидов. Следовательно, наиболее вероятное время предполагаемых эрзяно-иранских контактов приходится на период не ранее 6 века до н.э. и не позднее 7 века н.э., т.е. в эпоху существования древнеперсидского и авестийского вариантов иранского языка, а также скифо-сарматских наречий. Косвенным подтверждением этому может быть утверждение Н.Ф. Мокшина о наличии схожих иранизмов в эрзянском и мокшанском языках, выделившихся из общего прамордовского языка около полутора тысячелетий назад.

Здесь в логике наших рассуждений появляется очередное «но». Судите сами. Древние эрзянские племена были оседлыми земледельцами и охотниками, поэтому южной окраиной их расселения можно считать границу леса и степи, которая в те времена проходила, как и сейчас, примерно по северной части Саратовской области. Таким образом, между южной границей леса и северными границами Ахеменидской и Сасанидской персидских империй лежало огромное, даже по современным меркам, расстояние. Причем, между этими границами находится обширная пустыня Каракумы, являвшаяся естественным препятствием для войск древнеперсидских царей. Подтверждением этому может служить полное отсутствие каких либо документальных сведений о древних контактах эрзян и персов в России. Научные сотрудники исторического музея в Тегеране, специалисты по Ахеменидскому периоду, также не могли припомнить ни одного случая подобных контактов.

С другой стороны, иранские историки не исключают, что волжские горы Жигули могли быть названы древними персами. На фарси жигуль – разбойник, бандит, хулиган. В Иране существуют недокументированные легенды, согласно которым персидские жигули плавали вдоль западного побережья Каспийского моря и, возможно, даже поднимались вверх по Волге и основывали там свои стоянки (например, в районе современных Жигулей). Однако крайне сомнительно, чтобы персидские «стеньки разины» обладали целыми флотилиями. Вероятнее всего это были отдельные парусные или весельные корабли с ограниченным экипажем, приспособленные для набегов на небольшие населенные пункты, но недостаточные для захвата сколько-нибудь значительных территорий эрзянских племен, и тем более насаждения среди них персидского языка.

Какие-то эпизодические ирано-эрзянские контакты также могли быть при посредстве купеческих караванов из Хорезма. Однако их также было явно недостаточно для экспансии иранского языка. Ведь не распространился же китайский язык среди народов, населявших территории вдоль когда-то Великого шелкового пути из Китая в Европу.

Проблема недоказанности прямых ирано-эрзянских контактов не нова и  хорошо известна. В ряде случаев лингвисты и историки, чтобы как-то обойти это тонкое место, вместо термина «иранские племена» употребляли менее определенные, компромиссные термины - «ирано-скифские» или даже «скифо-сарматские племена», фактически, но безосновательно ставя знак языкового равенства между ними.

Действительно, в настоящее время широко распространена версия об ираноязычности скифов и сармат, и они действительно могли иметь длительные контакты с праэрзянскими племенами. В уже упоминавшемся этнографическом справочнике «Мифология мордвы», со ссылкой на более ранние работы Трубачева, Harva, Цыганкина и Мосина, Н.Ф. Мокшин прямо указывает, что западноиранские скифо-сарматские племена долгое время были непосредственными южными соседями предков мордвы. По его версии часть сармат могла быть ассимилирована древнемордовскими племенами, на что указывают отдельные сарматские элементы, обнаруженные в костюме, оружии, украшениях, а также в некоторых обрядах у эрзи и мокши. Логически продолжая мысль этого автора можно предположить, что вместе с элементами материальной культуры древние эрзяне могли перенять и часть иранских слов. С другой стороны наличие, например, в современной России различных китайских товаров далеко не означает состоявшейся русско-китайской ассимиляции, а всего лишь свидетельствует о налаженных каналах их поставки из Китая.

Однако версия об ираноязычности скифов и сармат не единственная. В настоящее время все больше фактов накапливается в пользу скифо-тюркской теории происхождения скифов. Еще в «Повести временных лет» (12 век) было отмечено, что скифы, хазары и болгары один и тот же народ: «Когда же славяне, как мы уже говорили, жили на Дунае, пришли от скифов, т.е. хазар, так называемые болгары и сели по Дунаю» - пишет летописец. Кроме этого в России есть также сторонники славянской теории происхождения скифов.

По данным академика Б.А. Рыбакова «скифская» культура получила свое название не по первому месту раскопок, а по историческому осмыслению культур, синхронных упоминанию скифов в 7-4 веках до н. э. Описывая Скифию 5 века до н. э., Геродот очертил в Восточной Европе огромный квадрат 700 х 700 км. Южной стороной этой области было побережье Черного моря от устья Дуная до Керченского пролива. Западная сторона шла приблизительно по среднему течению Припяти, а восточная примерно на Оскол. Северная сторона скифского квадрата терялась в лесной зоне, где-то севернее Сейма и низовий Припяти. Этот условный квадрат был населен восемью различными народами. Культура скифского типа была распространена на значительной части указанной территории, но собственно скифы (иранцы по языку, кочевники по типу хозяйства) занимали только одну пятую часть квадрата, примыкавшую к Понту (Черному морю) и Меотиде. Геродот, как бы предостерегая будущих археологов, четко отделяет собственно скифов-скотоводов от других народов, которые могли иметь скифские черты в своей культуре, но скифами не являлись.

Сухой язык энциклопедии указывает, что в настоящее время под названием «скифский язык» объединены языки и диалекты ираноязычных сакских или скифских (скифо-сарматских) племен, проживавших в середине 1 тыс. до н.э. на огромной территории – от побережья Черного моря до границ Китая. Связных текстов на скифском языке до нас не дошло. Сохранились только собственные имена и, отчасти, топонимические и этнонимические названия. Непосредственным потомком скифского языка считается осетинский язык, материал которого, наряду с другими иранскими языками, послужил ключом для анализа сохранившихся лексем (известно около 200 слов-основ).

Обратите внимание на тот факт, что заключение об ираноязычности скифов во многом было сделано на основании анализа весьма шаткого материала – собственных имен. Представьте, что будет, если мы, следуя подобной логике, попытаемся воссоздать русский язык. Поскольку в России едва ли не каждый второй носит библейские имена Михаил, Петр, Николай или Мария, в совокупности у нас получится эдакий семито-славянский гибрид с большим влиянием латинского и греческого языков. А русские имена якутов приведут нас к выводу о славянских корнях якутского языка.

Выдающийся американский востоковед и славист профессор К. Г. Менгес утверждал, что преобладание иранских собственных имен в скифском языке не является достаточным доказательством, если имена нарицательные не подтверждают иранских или индоевропейских этимологий, как, например, для обозначения кочевой повозки и шатра, предметов очень важных  для кочевых  народов. По его мнению, более чем сомнительно рассматривать скифов как иранцев.

Собственно, сама версия об ираноязычности скифов была выдвинута проф. К. Мюлленгоффом, а позже развита В. Миллером и М. Фасмером. После них скифо-иранская теория для официальной исторической науки стала как бы аксиомой.

Однако целый ряд российских скифологов, среди которых А.А. Нейхардт, Л.А. Ельницкий, М. Закиев полагали, что Мюллергоф и его последователи попросту игнорировали тот факт, что многие разбираемые им скифские имена легко объясняются материалом тюркских языков. Достаточно упомянуть такие скифские имена, как «Таргитай», «Колаксай», «Липоксай», «Арпоксай», «Папай», «Апи», «Орей», «Мадий», («Мадай», «Матай»), «Партатуа», которые легко этимологизируются с тюркских языков.

По мнению крупного отечественного этнолога М. Закиева далеко от действительности утверждение о наличии у скифов таких якобы иранских слов, как ману, вира, нар в значении муж, тогда как еще Геродот прямо говорил о том, что скифы обозначали понятие муж словом ойр (на тюркских языках мужчина - эйр, эр).

Главным козырем теории ираноязычности скифов являются названия рек Скифии. По мнению иранистов, самым веским доказательством являются названия рек Дон, Днепр, Днестр, Дунай. Однако, если это иранские гидронимы, почему же названия многочисленных притоков этих рек не являются иранскими, а притоки Дона носят в основном тюркские названия? Тот же М. Закиев полагает, что и само слово «Дон» может происходить от тюркского тын (тихий). Недаром русские называют Дон «Тихим Доном». В скифское время эту реку именовали «Танаис», что напоминает тюркское тыныс/тынч (тихий, спокойный). Слова тын и тыныс затем могли быть восприняты вообще в смысле «река», ибо они встречаются в других гидронимах.

Как уже было сказано, в настоящее время единственным живым языком скифской группы считается осетинский (аланский) язык. Давайте сравним звучание некоторых слов: мужчина по осетински – нёлгоймаг, лёг; бог – хуыцау; богатырь – нарт, уёйыг, бёгъатыр, пелыуан, толпар, сиахъ. Обратите внимание, что ни одно осетинское слово не совпадает с эрзянскими аналогами и только одно осетинское слово пелыуан фонетически и семантически совпадает по смыслу с иранским словом пехлеван. Всего же совпадений в осетинском и скифском языках обнаружено всего чуть более чем в 60 словах.

В целом же, скифский и осетинский языки, оставаясь членами иранской языковой группы, фонетически оказались очень далеки от классических иранских языков. Поэтому объяснение присутствия иранских слов в эрзянском языке древними контактами со скифскими племенами следует признать неубедительным. Это то же самое, что искать, например, русские заимствования в немецком языке на том основании, что Германия граничит со славянской Польшей.

Давайте теперь обратимся к сарматской версии происхождения иранизмов в эрзянском языке.

История и культура савромато-сарматских племен относительно хорошо известна, в основном, по богатому и разностороннему археологическому материалу. Термины - «сарматы», и более ранний - «савроматы» - собирательные, обозначают обширную группу родственных племен ранних кочевников.

Изначальным домом сарматов считается огромная территория степей и пустынь к востоку от реки Урал и Каспийского моря. В сарматский период существовало определенное единство «степной культуры» Казахстана, северного Туркестана, Алтая и Монголии. Значительное количество важных сарматских захоронений были раскопаны в регионе Оренбурга. Другая группа сарматских захоронений была обнаружена к востоку от средней Волги. Не менее важны сарматские захоронения в районе Северного Кавказа в бассейне Кубани. На языке сарматских племен Средней Азии и Южной России также никаких связных текстов не имеется.

Целый ряд исследований указывают на этническое и языковое родство скифов и сармат. По мнению Г.В. Вернадского сарматы должны рассматриваться как иранцы. Однако, как и в случае с языком скифов, ираноязычность сармат определялась на основе анализа их собственных имен, и частично, из сочинений античных авторов.

Уже упоминавшийся М. Закиев убежден, что сармат, как и скифов, следует признать скорее тюркоязычными. И как иллюстрацию своей позиции он приводит следующий факт: Среди сармат в конце 1 века до н.э. встречаются аорсы, этноним которых восходит к ауар~авар с греческим окончанием на -с, -ос. Позднее, ауары~авары – известная тюркская народность в Дагестане. 

Таким образом, не смотря на то, что география расселения сармат свидетельствует о том, что в древности действительно могли быть эрзяно-сарматские контакты, возможность восприятия иранизмов через сарматские племена также остается под вопросом.

Все упоминавшиеся нами иранские языки: древнеперсидский, авестийский, пехлеви, фарси, скифско-сарматские наречия относятся к индоевропейской семье языков. Сходство отдельных слов в этой группе языков определяется общими корнями – индоарийским праязыком, обработанной литературной версией которого стал санскрит.

Эрзянский язык относится к финно-угорской языковой семье. Как и другие финно-угорские языки, он не был отнесен к индоевропейской семье, поскольку общие индоевропейские слова в нем почти не встречаются. По существу, основанием для заключения о наличии заимствованных иранизмов в этом языке послужили именно факты совпадения ряда слов эрзянского и иранских языков.

Давайте разберемся, как, когда и почему могли происходить такие заимствования? Лингвистика выделяет следующие причины:

1. В языке, в который производится заимствование, отсутствует само понятие, обозначаемое заимствованным словом. Носители языка начинают употреблять новое понятие, называя его тем словом, которым оно обозначалось в языке-источнике. В древности такие явления, как правило, происходили при приобретении и использовании нетрадиционных или отличающихся по конструкции, качеству или дизайну товаров у соседних племен. Например, напиток под названием чай в эрзянский язык пришел из китайского через русский язык; неизвестный у древних эрзян южный овощ куяр (огурец) – из персидского хияр через тюркский; капста (капуста) – из русского. В русском языке также немало таких заимствований. Такие слова, как сундук, шаль, шаровары, амбар и целый ряд других слов являются типичными заимствованиями и восходят к иранским словам – сандук, шаль, шальвар, амбар. И наоборот, в фарси имеется ряд русских заимствований. Так, в 18 веке русские принесли в Иран культуру чаепития из стаканов с подстаканниками и самоваров. До этого для чая использовались пиалы (чашки без ручек). И поныне все чашки с ручками в Иране называются истакан, а практически каждая семья имеет дома электрический или газовый самовар. Из России также пришла традиция «лузгать» подсолнечные семечки. В северных провинциях Ирана до сих пор семечки называются семешка.

2. Некоторая новая область культуры или технологии приходит от какого-то конкретного народа. В таком случае, вся терминология (или ее значительная часть) будет заимствована. Например, русская балетная терминология – французского происхождения (балет, па-де-де, фуэте, антракт), компьютерная – английского (баг, джойстик, патч). Сюда же можно отнести и церковные заимствования при добровольной или принудительной смене религии. Так из греческого в русский и эрзянский языки пришли слова   евангелие, клир, патриарх.

3. Какой-то язык вдруг становится престижным. Например, в средневековом Узбекистане и османской Турции было престижно владеть персидским языком. Вся средневековая восточная поэзия Средней Азии написана на модном в те времена классическом персидском языке. Во времена Пушкина в России считалось «крутым» говорить по-французски, сегодня - по-английски. Соответственно, торговец поочередно становился то коммерсантом, то бизнесменом.

4. Этническое и культурное смешение различных этнических групп населения. В этом случае синтетический этнос начинает говорить на смеси составляющих его языков. Например, в удмуртском языке значителен пласт слов булгарского и татарского происхождения за счет длительного проживания этих племен на общей территории. В настоящее время многие эрзянские диаспоры в России также говорят на смеси эрзянского и русского языков.

Однако в словарном составе всех языков мира, включая и эрзянский язык, можно выделить слова, восходящие в языковой праоснове и отличающиеся особой стабильностью. Эти слова обозначают некоторые базовые общечеловеческие понятия, такие как названия частей тела, некоторых живых существ, природных явлений, элементов рельефа, имен родства, некоторые местоимения, прилагательные, обозначающие элементарные геометрические понятия, цвета, ряд глаголов, числительные. Такие слова являются основой для глоттохронологии (языковой хронологии) методом Сводеша, используемого для датировки времени расхождения родственных языков.

Действительно, нет смысла и мотиваций для замены основных собственных семантических понятий иноязычными аналогами. Тогда фонетические совпадения первоосновных слов с их аналогами в других языках будут свидетельствовать об их общей языковой основе. Именно степень и частота совпадения базовых слов-основ и послужила критерием объединения языков в языковые семьи.

Например, такие русские слова, как земля, очаг, дерево, ворота, чердак, гусь и т.п. имеют фонетические и семантические аналоги в иранском языке – замин, оджаг, дерахт, воруд, чердах, газ. Устаревшее русское слово баить (говорить) в североиранском диалекте мазандарани имеет аналог с тем же значением – баутен, русское слово жена на этом диалекте – зена. Устаревшее русское слово пестун в иранском языке звучит как пестани и означает грудного ребенка (от слова пестан – женская грудь). В курдском языке слово туман звучит как думан; жена по курдски – жен. Однако никто не считает эти слова русского языка иранскими заимствованиями. Все это слова древнего индоевропейского праязыка, являющегося общим для славянских и иранских языков.

Так почему же ряд слов в эрзянском языке, фонетически созвучных иранским, отечественные лингвисты упорно считают заимствованиями? Чтобы определиться, так ли это, рассмотрим саму возможность их внедрения в эрзянский язык.

Что касается таких слов, как эрз. сия (серебро) – иран. sim и эрз. сырне (золото) – иран. saranja, то эти слова действительно могли быть заимствованы от южных ираноязычных соседей, поскольку месторождения этих металлов в эрзянских землях не отмечены, соответственно не могли появиться и собственные слова, их обозначающие. В то же время, крайне сомнительно, чтобы эрзянский серп тарваз (иранское - darghas) был заимствован от скифо-сарматских кочевых племен, поскольку последние в принципе не занимались земледелием, а многие тысячелетия разводили овец и коз, да и среди известных скифских слов его нет.

Не менее сомнителен факт заимствования древнеперсидского слова baga (бог) для обозначения эрзянского паз. Во-первых, созвучность этих слов обнаруживается с трудом и неочевидна. Во-вторых, это слово почти без изменений существует и в русском языке. Что же, и эрзяне и русские не имели своего понятия «бог» и позаимствовали его у древних иранцев? Однако ни в русской, ни в эрзянской мифологии не отмечено доказанных следов присутствия шумерских, мидийских, древнеперсидских или авестийских божеств, с которыми только и могло прийти слово baga. Так как же эти и некоторые другие слова попали в эрзянский язык?

Для решения этого вопроса заглянем еще дальше в глубь веков, когда еще и «в помине» не было древнеперсидской цивилизации, а Европа почти не была заселена. Согласно мнению многих историков, одним из центров возникновения современной цивилизации являлись евразийские степи и Средняя Азия. По мере роста населения люди покидали места своего первоначального обитания и расселялись по всему Евразийскому континенту. Наиболее заметными были эти миграции  во втором тысячелетии до н.э. Отсюда вытекает вывод о том, что разнообразные европейские и азиатские языки возникли из одного праязыка-основы первобытного народа, известного под названием ариев или индоариев.

Как считают индийские языковеды, из племён ариев, в эпоху великой миграции ушедших на запад, образовались народы, говорящие на германских, романских и других арийских языках. Из племён, ушедших на север, возникли языки славян, тюрков и литовцев. Племена, отправившиеся на восток, образовали две группы. Одна из них осталась на территории современного Ирана, где через мидийский язык сформировался современный язык фарси. Другая группа через Гиндукуш и долину Кабула пришла в Индию. Именно в этой группе впоследствии сложился санскрит, из которого через народные языки (пракриты) возникли современные индоарийские языки.

Необходимо отметить, что и индоарии не были первыми арийцами. Согласно Е.Е. Кузминой таковыми были праарии-прадарды, оставившие материальные следы в бактриано-маргианском археологическом комплексе (конец 3 тысячелетия до н. э.).

В целом, самым древним, известным в многочисленных записях арийским языком, наиболее близко стоящим к общей языковой основе всех индоевропейских языков, является санскрит, а точнее его ранневедическая (середина 2 тысячелетия до н.э.) форма.

Давайте попытаемся сравнить эрзянский язык с санскритом, а также с его более поздними производными - иранскими и русским языками. Для этого проанализируем фонетические соответствия таких понятий как человек, мужчина, муж в некоторых языках индоевропейской и финно-угорской групп языков.

Финно-угорские языки

(примерный возраст, лет)			Индоевропейские языки (примерный возраст, лет)
Эрзянь (1500)	Мокшень (1500)	Финский (?)	Санскрит (3500)	Древне персидский (2500)	Скифо-сарматский (2500-2800)	Авестийский (1500-2500)	Фарси (новоперсидский) (500-700)	Русский (1000)
Ломань	Ломань	Mies, henkilö	Maanavah, mart	Martiya	Oyr, manu	Martiyam, manu	Ensan, bashar	Человек
Цёра, цёраломань	Аля, аляломань	Mies	Jana	-	Vir	Mašyam	Mard	Мужчина
Мирде	Мирде	Aviomies	Pataye	-	-	-	Shouhar	Муж

Основным аргументом сторонников превращения иранского слова мард в эрзянское и мокшанское мирде является похожее звучание и относительная близость семантических значений. Однако эта версия далеко не очевидна, поскольку в иранском языке понятие муж издавна занято словом шоухар. Было бы логичнее в эрзянском языке использовать именно это слово в значении мирде.

Ранее мы уже определили, что наиболее вероятны гипотетические заимствования в эрзянский язык из древнеперсидского и авестийского языков, а также скифо-сарматских наречий, но никак не из молодых фарси или таджикского.

При этом следует отметить, что само слово мард не такого уж древнего происхождения и впервые появляется в среднеперсидском языке пехлеви не ранее 3-5 веков н.э. До этого в Персии для обозначения понятия «мужчина» применялось слово mašyam.

В настоящее время слово мард в указанном понятии используется в фарси, таджикском и дари (западно-афганский язык). В то же время, его предполагаемое производное слово мирде, одинаково звучащее как в эрзянском, так и в мокшанском языках, свидетельствует о его применении в прамордовском языке еще до их расхождения, т.е. не менее полутора тысячелетий тому назад.

В настоящее время в ряде горных полуизолированных диалектов иранского языка сохраняются архаичные формы слова мард. Так, например, в североиранских прикаспийских диалектах мазандарани и гилани слово мард имеет форму марди, а в наиболее архаичных южноиранских диалектах хузистани и лорестани это же слово звучит как мире. На родственном иранскому курдском языке слово мард трансформировано в мер. Однако ни в одном из современных диалектов иранских языков на территории Ирана, Афганистана, Турции и Таджикистана слова мирде в значении «мужчина» или «муж» нет.

Семантические значения «человек» в мертвых древнеперсидском и авестийском языках – martiya и martiyam соответственно, фонетически еще дальше от эрзянского слова мирде.

Не подтверждается прямое заимствование слова мард из скифо-сарматских языков, в которых понятие «человек» обозначалось словами oyr или manu.

Можно смело утверждать, что все варианты слова мард, включая древнеперсидское – martiya и авестийское martiyam, восходят в санскриту, где в ряду синонимов понятия «человек» встречаются слова maanavah и mart. Английский и немецкий аналоги этого слова – a man и der man также очевидно происходят из санскрита.

Что удивительно, финское слово «мужчина» – mies также созвучно его семантическими аналогам не только в иранских и романо-германских языках, но и в санскрите.

И вот здесь перед нами возникает лингвистическая дилемма: если мы все-таки признаем факт заимствования слова мирде из иранских языков, то по аналогии мы будем вынуждены признать, что и финское mies также является иранизмом. Однако факты финно-иранских контактов отсутствуют. Можно также предположить, что финское mies является производным, например, от немецкого man или действительно восходит непосредственно к санскриту! Если мы допустим последний вариант, мы неизбежно придем к предположению, что и эрзянское мирде также может иметь прямые индоарийские корни, минуя иранские языки.

Первый же сравнительный анализ эрзянского языка и санскрита позволил выявить целый ряд фонетических и семантических соответствий, причем, в большинстве случаев, не имеющих аналогов в иранских языках. Например: эрз. панго (гриб) – санскр. пиннда; эрз. Инешки, Нишке (бог) – санскр. Ииша; эрз. инязор (верховный хозяин, владетель) - санскр. иишвара (высший бог); эрз. тятяй (отец) – санскр. таатах; эрз. сырне (золото) – санскр. сауварна;  эрз. пурьгине (гром) – санскр. гарьянам (громовой). В последнем случае очевидна фонетическая перестановка согласных, как в восточнославянских языках (сравните: рус. медведь – укр. ведмiдь).

Кроме этого предполагаются частичные фонетические и семантические соответствия между эрзянскими и составными санскритскими словами. Например, эрзянское слово ков (луна) фонетически не совпадает с его аналогом в санскрите – чандра, однако понятие «лунный свет» звучит как кау-мудии. (на финском языке луна – kau). Солнце на эрзянском – чи, а одним из имен Солнца в санскрите является составное слово Маричин. Элемент чи присутствует и в других санскритских словах, связанных с Солнцем. Например, луч света – маричир, лучистый – маричих.

В дополнение проведем сравнительный фонетический анализ числительных, поскольку считать, как минимум, до десяти, человек мог уже не один десяток тысячелетий тому назад. Соответственно, в те далекие эпохи имелись и слова, обозначающие числительные.

Финно-угорские языки

(примерный возраст, лет)			Индоевропейские языки (примерный возраст, лет)
Эрзянь (1500)	Мокшень (1500)	Финский (?)	Санскрит (3500)	Древне персидский (2500)	Скифо-сарматский (2500-2800)	Авестийский (1500-2500)	Фарси (новоперсидский) (500-700)	Русский (1000)
Вейке	Фкя	Yksi	Эйкам	Aivm	Aira	Aiva	Йек	Один
Кавто	Кафта	Kaksi	Две	Duvitiym	-	Dva	Дё	Два
Колмо	Колма	Kolme	Три	Citim	-	Tri	Се	Три
Ниле	Ниле	Nelja	Чатур	-	-	Chatur	Чагар	Четыре
Вете	Вете	Viisi	Панча	-	-	Panca	Пяндж	Пять
Кото	Кота	Kuusi	Шашта	-	Xšas	Xšvaš	Шиш	Шесть
Сисем	Сисем	Seitsemän	Сапта	-	Aft, hapta	Hapta	Хафт	Семь
Кавксо	Кафкса	Kahdeksan	Ашта	-	Ashta	Ašta	Хащт	Восемь
Вейксэ	Вейхкса	Yhdeksän	Нава	Navamah	-	Nava	Нох	Девять
Кемень	Кемонь	Kymmenen	Даша	-	Dasa	Dasa	Дах	Десять
Сядо	Сяжа	Sata	Сат	-	Sata	Satem	Сад	Сто

Сравнительный анализ таблицы числительных позволяет выявить совпадения звучаний числительных в русском, санскрите и авестийском языках, подтверждая их общее происхождение. Близок к санскриту и современный фарси. Что удивительно, также обнаружены совпадения между санскритом и финно-угорскими языками. Эрзянские вейке (один) и сисем (семь) явно созвучны их санскритским аналогам – эйкам и сапта. Эрзянское сядо (сто) похоже не только на иранское сад, но и на санскритское сат. И не факт, что эрзянские числительные были заимствованы из иранского языка, поскольку и финские  yksi (один), seitsemän (семь) и sata (сто) равно похожи, как на эрзянские, так и на санскритские аналоги.

Соответствия между финно-угорскими языками и санскритом усматривались и раньше, что послужило основанием для формирования гипотезы о финно-арийских контактах в 3 тысячелетии до н.э. Ряд лингвистов уже давно отмечал некоторые лексические и структурные параллели между индоевропейскими и финно-угорскими языками. Однако подлинно научной теории не было создано вплоть до 1960-х годов, когда отечественный ученый В.М. Иллич-Свитыч заложил основы так называемой ностратическая гипотезы (от латинского noster «наш»).

Согласно выдвинутой им гипотезе, индоевропейские языки входят в большую надсемью ностратических языков. Кроме того, к числу ностратических относится также уральская языковая семья, включающая финскую, угорскую и самодийскую группы.

Подсчеты при помощи метода лингвистического датирования, а также имеющиеся культурно-исторические основания позволяют датировать эпоху существования единой праностратической общности 11-13 тысячелетиями до н. э., что является наиболее глубокой из достигнутых в настоящее время реконструкций

Носители ностратического праязыка принадлежали, по всей видимости, к европеоидной расе и обитали на территории Восточной Европы и, возможно, сопредельных районов Азии. Затем в результате миграций предки современных алтайских народов передвинулись далеко на восток, достигнув берегов Тихого океана; дравиды уже в историческое время переселились на территорию Индостана (начало этого переселения датируется 4-3 тысячелетиями до н. э.). Пракартвелы очень давно обосновались на Кавказе, а носители семито-хамитских языков продвинулись еще дальше на юг, в глубь Аравийского полуострова и Северной Африки. Праиндоевропейцы и прауральцы, говорившие на едином языке, оставались, вероятно, на прежних территориях проживания носителей ностратического праязыка, причем индоевропейские племена, судя по всему, занимали более южные области.

Существующие в лингвистической литературе сведения позволяют уставить примерное время выделения из ностратического праязыка праиндоевропейских и прауральских языков – 5-3 тысячелетия до н.э. Вероятно, именно в это время прауральские племена начали миграцию из евразийских степей на север, в лесную зону. И только спустя 2-3 тысячелетия сформировался ранневедический санскрит. Возможно, именно этим и объясняется небольшое количество фонетических совпадений между эрзянским языком и санскритом.

В качестве иллюстрации наличия фонетических и семантических совпадений в финно-угорских и индоарийских языках можно привести слова из общего ностратического кочевого прошлого говорящих на этих языках народов. Для этого сравним слова, обозначающие, например, овец, которые были одомашнены в азиатских степях примерно 12000-8000 лет тому назад и являлись основным объектом скотоводства у древнейших кочевых народов.

Так, для обозначения понятия «ягненок» кочевые скифы использовали слово vara. В современном фарси это понятие обозначается словом барре, что близко к эрзянскому – баряка (барашек). Казалось бы, этот фонетический ряд подтверждает эрзяно-иранскую теорию контактов. Однако, в относящемся к финской группе языков – карельском языке, никогда не контактировавшем с иранскими племенами, слово ягненок звучит как birä. Санскритское слово баста (баран) фонетически близко к авестийскому pasu (овца), однако не совпадает с иранским qu? (баран), и g?sfand (овца), но совпадает с финским и карельским понятиям «овца» - соответственно pässi и bošši.

Таким образом, вся совокупность известных, в том числе частично представленных в данной работе, сведений позволяет объяснить большую часть «иранизмов» в эрзянском языке не заимствованиями из иранских языков, а остатками общего ностратического праязыка.

В то же время приведенные сведения не позволяют объяснить происхождение экзоэтнонима мордва. Поэтому попытаемся рассмотреть этот вопрос не с лингвистических, а с исторических позиций.

В настоящее время уже стало классическим утверждение, что первые сведения о «мордве» приведены Иорданом в 6 веке н.э. в труде «О происхождении и деяниях готов», где он упоминал племя «морденс». Для того чтобы определить, действительно ли морденс – это мордва, проанализируем классическую монографию академика Б.А. Рыбакова «Язычество древней Руси», где квалифицированному разбору работы Иордана было уделено большое место. И первый же анализ этого текста показал, что ставшие де-факто аксиомой сведения о племени «морденс» могут трактоваться в высшей степени неоднозначно.

Во-первых, датировка труда Иордана 6 веком н.э., опровергается рядом историков и называется другая дата – 10-11 века.

Во-вторых, Иордан писал свой труд, сидя в Равенне (Италия), что далеко от территории России. И описывалась гипотетическая империя готов во главе с императором Германирихом. Рыбаков, в целом, просто не доверяет Иордану. Он пишет «… Выписав откуда-то перечень восточноевропейских народов, Иордан забывает о нем … и ничего не говорит о судьбе обрисованной им «империи». И далее «… все сказанное вызывает большое недоверие к толкованию перечня народов, как описания готской империи». Рыбаков цитирует предположение некоей Е.Ч. Скржинской о том, что Иордан для возвеличения Германариха использовал какой-то дорожник-итинерарий, написанный на греческом языке. И сам добавляет «Скорее всего, это было описание какого-то однократного проезда, рассказ о путешествии по землям отдаленных северных народов без обозначения самого маршрута».

Иордан перечисляет 13 северных племен, которые якобы покорил Германирих. Это: гольтескифы, тиуды, инаунксы, васинабронки, меренс, морденс, имнискарыы, роги, тадзанс, атаулы, навего, бубегены, колды. Рыбаков считает, что давно были расшифрованы имена чуди (тиуды), веси (васинабронки), мери (меренс) и мордвы морденс), остальные названия остаются неясными. В своей книге он дает собственные варианты расшифровки 10 из   упомянутых народов. Причем подчеркивает, что это только предположения. А поскольку никто кроме Б.А. Рыбакова этого больше не сделал, его расшифровки автоматически перешли в разряд аксиом. Вот типичный пример его расшифровки:

«Васинабронки. Начало этого слова, как признано всеми, означает финно-угорский народ весь (совр. вепсы), указанный летописью на Бело-озере, а по археологическим данным документированный для юго-восточного Приладожья. Васинабронки, по всей вероятности, – обозначение племенного союза весь – коми-пермяки».

Однако это утверждение вызывает справедливые сомнения. Ну, представьте себе, где вепсы, а где коми-пермяки. Ну не кочевники они. В 6 или даже в 10 веке н.э. между ними были сплошные леса и болота, и союзе и речи не могло быть. В те времена союзы были только военными. С кем и кем воевать, если обоих народов, возможно, было едва несколько десятков тысяч, причем рассеянных мелкими поселениями по огромной территории.

В целом, вымышленные битвы и подвиги Германириха наряду с нерасшифрованными (а может быть даже выдуманными) народами свидетельствуют о низкой достоверности текста Иордана. В этом случае происхождение слова «морденс» может иметь два толкования: или это «случайная крупица правды в океане фантазии», и тогда «морденс» – это действительно мордва, т.е. современные эрзя и мокша. Или это случайное омонимическое совпадение с более поздним словом «мордва». Однозначного ответа у Рыбакова нет.

Еще в 14 веке английский схоластик Уильям Оккам сформулировал знаменитый принцип «Не следует умножать сущности сверх необходимого», известный в настоящее время как «бритва Оккама». Этот принцип предполагает, что все события и процессы в мире развиваются по наиболее простым, экономным и вероятным путям, и никак не наоборот.

Поэтому наиболее простым объяснениям этимологии экзоэтнонима «мордва» будет обычное прозвище эрзян соседними славянскими племенами, появившимися на территории современных Украины и России как раз около полутора тысячелетий назад. Русский язык издавна изобилует прозвищами, как индивидуумов, так и этнических групп по характерным чертам и деталям. Вот несколько примеров: До сих пор украинцы носят достаточно обидное прозвище – хохлы по популярному у средневековых малороссов оселедцу (хохлу) волос на голове. Одно из тюркских кочевых племен на южных рубежах Киевской Руси называлось киевлянами черные клобуки по характерным темным плащам с капюшонами. Германские племена на Руси назывались немцами (немыми) за их неумение говорить на русском языке. А если вспомнить, как друг друга называли различные диалектные группы россиян со специфическим произношением русского языка – акали, окали, чакали и т.п.

В массе своей эрзяне издавна отличаются широкоскулыми лицами. При этом в русском языке есть специфические слова, характеризующие как раз такой тип лица – морда, мордастый. Поэтому, согласно «бритве Оккама» самым простым объяснением этнонима мордва будет морфологическая (по внешнему виду) и несколько пренебрежительная характеристика широколицых эрзян на основе русских народных традиций образования прозвищ.

В целом, проведенный сравнительный анализ различных мертвых и живых иранских и эрзянского языков позволяет сделать ряд очевидных выводов:

1. Массовое включение иранских слов в эрзянский язык на основании историко-лингвистического анализа не доказывается. Лишь незначительная часть слов – названий или характеристик предметов, могла войти в состав эрзянского языка, вероятнее всего при меновой торговле с соседними ираноязычными племенами.

2. Обнаружен ряд фонетических и смысловых соответствий между эрзянским языком и санскритом, что позволяет сделать предварительное заключение об их общих языковых корнях.

3. Наличие фонетических и смысловых совпадений в эрзянском, санскрите, и особенно, в финском языках, свидетельствует о более древнем происхождении слов, ранее декларируемых как иранизмы. Предполагается, что в фонетической основе такие слова восходят в ностратическому праязыку евразийских степей 5-3 тысячелетия до н.э.

Серьгу Канстень